ЛЕВ ТОЛСТОЙ О МОЛИТВЕ
"Это так, я думаю. Молитва нужна.
МОЛИТВА НЕ ЕСТЬ ТОЛЬКО ЗАГЛАЖИВАНИЕ СВОЕГО РАЗРЫВА С БОГОМ, молитва для меня есть, с одной стороны, СОЗНАНИЕ МОЕГО ОТНОШЕНИЯ К БОГУ, с другой стороны, есть УВЕЛИЧЕНИЕ МОЕЙ ДУХОВНОЙ СИЛЫ, есть, как разведение паров, которые будут работать, размахивание колеса, набирание силы. (Я говорю тут только то, что знаю из опыта).
МОЛЮСЬ Я ЧАСТО, т. е. раза два-три в день, и всегда "Отче наш". Пробовал я слагать свои молитвы - последнее время сложил молитву, выражавшую сознание того, что я есмь орудие, орган Бога и что я желаю одного: исполнять свое назначение без небрежности и без напряжения, постоянно сознавая, что через меня действует сила Божия, и иногда я вспоминаю это.
Но как молитва "Отче наш" остается для меня не то что незаменимым, но заменяющим и исполняющим все требования сердца. "Отче наш" для меня теперь выражается пятью положениями, которые так мне ясны, необходимы, связаны между собою и радостны, что они свободно возникают в душе и всякий раз говорят как будто что-то новое, из меня исходящее.
1) Свята сущность твоя - любовь. Стало быть, все должно быть меряно и руководимо только ею - любовью. И сейчас уж становится тверже и легче, и все затруднения распутываются.
2) Указание того, что делать надо, руководясь любовью в том, чтобы делать то, что содействует установлению Царства Твоего, свободного, радостного на земле, как на небе. Это дает содержание любовной деятельности, если не знаешь, что делать вообще или что из двух.
3) И делать это дело любовного установления Царства Божия я хочу и буду теперь, сейчас, сию минуту, там, где и с кем я теперь. И это еще усиливает размах и дает страшную твердость, если только слиться с этою мыслью.
4) Если есть препятствия к этому, то только в моем прошедшем, в грехах - хочу избавиться от них (грехи похоти, грех самолюбия, грехи нелюбовности). Да я и просто говорю и люблю это говорить: прости мне, как я говорил перед людьми, каясь. Я говорю это, вспоминаю грехи других, самые мне противные, и прощаешь, не только прощаешь, не понимаешь, как можно сердиться, не прощать.
И 5) боюсь искушений похоти, самолюбия, злости, и бегу от них; но главное, главное зло в сердце, - оно мешает. Его чтоб не было.
Вот так и молюсь иногда даже в трудные минуты и будучи между людьми и знаю так же, как знает машинист, прорезавши половину сугроба, но завязши все-таки, что если он проехал половину большого сугроба, а маленький совсем переехал, то только потому, что разводил пары. Так знаю и я, что если бы я не молился, то было бы несравненно хуже, И знаю еще, что если бы я достиг того, возможность чего как будто вижу, когда молюсь, то жить бы незачем было. Знаю, что совершенным надо быть, как Отец.
Вера для меня же только одна, и в одно я верю: в то, что Отец, пославший меня сюда - добр - любовь. И наваливаюсь на Него, а Он делай, что хочет, и все будет не то, что хорошо, а божественно.
Сколько вас знаю, думаю, что вам нужна молитва как выражаемое сознание своего отношения к Богу. Я всегда искал и ищу своего. В "Отче наш" я впадаю невольно.
Молитва - это символ веры (таков "Отче наш"), и повторить себе ясно, сжато, сильно всю сущность своего отношения к Богу дает силу".
http://tolstoy.lit-info.ru/tolstoy/bio/ ... v-3-11.htm